Органон врачебного искусства - Страница 72

Будучи не в состоянии вылечить заболевание при помощи мягких (щадящих) и безвредных лекарств, Бруссо нашел более легкий способ свести до минимума страдания больных ценой их жизненных сил, и, в конце концов самой жизни — метод лечения, который, увы, казался его современникам приемлемым. Болезни проявляются тем ярче, и боли тем интенсивнее, чем больше сил сумел сохранить пациент в ходе заболевания. Он стонет, жалуется, кричит и взывает о помощи все громче и громче, так что врач, как бы он не торопился оказать помощь, не может подать ее достаточно быстро. Бруссо было нужно лишь подавить жизненную силу, постепенно уменьшить ее во все большей и большей степени и вот, пациент подвергался новым и новым кровопусканиям, все большее число пиявок и кровососных банок высасывало его жизненные соки (поскольку неповинную в страданиях больного и невосполнимую кровь считали основной виновницей почти всех болезней). В той же пропорции пациент утрачивал и силы для восприятия боли или выражения жестами или интенсивными жалобами признаков ухудшения своего состояния. Больной затихал по мере ослабления его сил, окружающие расценивали это, как свидетельство улучшения состояния и готовились повторить те же меры при возобновлении страданий — спазмов, удушья, страхов или боли — поскольку раньше им удавалось так замечательно успокоить больного и дать надежду на скорое облегчение. При длительных заболеваниях, когда больному удавалось сохранить сколько-нибудь сил, его лишали еды, сажали на «голодную диету», для того чтобы тем самым еще успешнее подавить жизненные силы, а вместе с ними и беспокойство. Ослабленный пациент уже не имел сил протестовать против дальнейшего использования пиявок, нарывных пластырей, теплых ванн и тому подобных средств. Смерть после всех этих часто повторяемых истощающих жизненную энергию мер, должна была следовать незаметно для больного, уже лишенного сознания, и родственники, ослепленные облегчением последних страданий кровопусканиями и тёплыми ваннами, не могли осознать ее наступление и бывали крайне поражены, когда больной тихо отходил к вечному сну.

«Но знает Бог: лечение больного на его ложе болезни не было жестоким, поскольку укол небольшого ланцета практически безболезнен, раствор гуммиарабика (воды де Журме, практически единственного лекарства, которое применял Бруссо) был мягкого вкуса и не оказывал сколь-нибудь заметного действия, укусы пиявок незначительны, кровопускания выполнялись врачом тихо и незаметно, теплые ванны могли оказать только лишь успокоительное действие, а следовательно, сама болезнь уже с самого начала носила фатальный характер, так что несмотря на все усилия врача больному уже было предназначено оставить грешную землю». Примерно этими словами утешали друг друга родственники и особенно наследники дорогого усопшего.

Врачи в Европе и во всем свете принимали это удобное лечение всех болезней согласно единому правилу, поскольку оно избавляло от необходимости думать (самой тяжелой работы под солнцем). Они должны были заботиться лишь о том, чтобы смягчить уколы совести и успокоить себя тем, что не они разработали эту систему, и что тысячи других последователей Бруссо делают то же самое, и вообще, как учил их метр, все на свете смертны». Таким образом многие тысячи врачей были, к несчастью, сбиты с истинного пути и занимались тем, что проливали (с холодными сердцами) потоки теплой крови своих больных, еще способных излечиться, и постепенно, следуя методу Бруссо, лишили жизни миллионы людей, число которых значительно превысило количество павших в наполеоновских войнах. Была ли в оля Божья на то, чтобы система Бруссо, разрушившая медицинскими средствами жизни излечимых ещё пациентов, предварила появление гомеопатии, и открыла тем самым всему свету глаза на единственно верную науку и искусство лечения, гомеопатию, при помощи которой все излечимые пациенты обретают здоровье и новую жизнь, если это труднейшее из всех искусств применяется неутомимым наблюдательным врачом безупречно и добросовестно?

138

Только в самых неотложных случаях, когда угроза жизни и надвигающаяся смерть не оставляют времени для проявления действия гомеопатического средства — не только часов, но даже и четверти часа или нескольких минут — при внезапных несчастных случаях со здоровыми до этого людьми — например, при асфиксии и замирании жизни вследствие удушения, удара молнии, обморожения или утопления и т. д. — допустимо и разумно во всех подобных случаях в качестве предварительной меры стимулировать раздражимость и чувствительность (физическую жизнь) при помощи паллиативных средств, несильными электрическими ударами, например, или клистирами с крепким кофе, стимулирующими запахами или теплыми обертываниями с постепенным повышением температуры и т. д. Как только проявится эффект этих стимулирующих мер, тотчас, как и раньше, начнется здоровая деятельность жизненных органов, поскольку уже не будет заболевания , подлежащего излечению, а останется лишь некое ослабление проявлений здоровой жизненной силы. К упомянутой категории средств принадлежат различные антидоты, применяемые при различных отравлениях; щелочи для минеральных кислот; серная печень для металлов; кофе и камфора (и ипекакуана) для опиума и т. д.

Нельзя делать вывод об ошибочности выбора гомеопатического средства только лишь на основании того, что некоторые его лекарственные симптомы антипатичны некоторым слабо выраженным и наименее важным симптомам болезни. Достаточно того, чтобы другие, более сильные, ярко выраженные (характерные) и специфические симптомы болезни покрывались тем же лекарством и соответствовали ему на основании подобия симптомов. Иными словами, чтобы болезненные симптомы преодолевались, уничтожались и исчезали. Несколько противоположных симптомов также исчезнут при этом сами собой по окончании срока действия лекарства и не будут оттягивать исцеление.